Осужденные за болезнь
Когда я увидел огромную массу серых унылых стен Госпиталя ветеранов войн №3, что на Стартовой улице, я не придал вначале этому какого-либо значения. Только потом мне раскрылся тайный смысл этого архитектурного уродства.
01 октября 2005 г. я был направлен в ГВВ №3 по «скорой помощи» с сердечным приступом. Я рассчитывал, что попадая в хорошо финансируемое лечебное учреждение Департамента здравоохранения г. Москвы, получу медицинскую помощь на высоком уровне (в районную поликлинику я не хожу уже 20 лет – просто страшно).
Уже при въезде на территорию госпиталя машина «скорой помощи», на которой меня везли, была обыскана сотрудниками милиции. При входе в приемное отделение, удобно расположившись на диване, сладко дремала дежурная медсестра Бородовская, несмотря далеко не на позднее время (17 час. 30 мин.). Лениво проснувшись от нашего появления, она удивленно произнесла: Кто вас сюда пустил? Сотрудник «скорой» дал ей мое направление. Не вдаваясь в подробности диагноза, ввиду медицинской неграмотности, Бородовская сказала, что госпиталь на прием "желудочных больных" закрыт, и чтобы мы убирались отсюда. Сотрудник «скорой» попытался ей объяснить разницу между болями в желудке и желудочковой экстрасистолией, на что в ответ появились три автоматчика в милицейской форме и выпроводили нас наружу.
Мне становилось все хуже, и после словесной перепалки с милиционерами, мне все же позволили войти в приемное отделение и присесть на диване. Дежурная медсестра, недовольная таким поворотом событий, стала на всех кричать, от чего тошнота у меня все больше усиливалась. Наконец-то сотрудник скорой медицинской помощи убедил ее вызвать дежурного врача, т.к. выяснилось, что кардиореанимация на прием все-таки открыта, а Бородовская что-то вспомнила про желудочки сердца. Дежурный врач (фамилию не помню, т.к. было плохо) по телефону долго о чем-то спорила с отделом госпитализации «скорой помощи», а Бородовская продолжала все громче и громче кричать, видимо хорошо отдохнув после сна на рабочем месте. Я стал ее просить говорить тише, т.к. к горлу подкатывала рвота, на что она ответила, чтобы я не волновался, сейчас во всем разберутся, продолжая так же кричать.
Минут через 30 появилось кресло-каталка, на которую меня принудительно усадили и перевезли на лифте на 8 этаж. В коридоре было холодно, однако мне сказали раздеться до трусов и сдать все вещи в приемное отделение через брата, который меня сопровождал (вещи так и не приняли, брат увез их с собой). Вспомнив про трех автоматчиков в приемном отделении, я возражать не стал. Хорошо, что удалось вовремя спрятать в трусы мобильный телефон.
После этого, дежурная медсестра кардиореанимации зачитала мне права человека, принятые в их отделении, которые сводились к следующему: тихо лежать, мочиться только в утку, по-большому – только на судно. Это полный перечень из всего того, что закреплено в нашей Конституции. Я поинтересовался, могу ли я уйти домой, поскольку я доставляю столько хлопот персоналу госпиталя и мешаю им спокойно отдыхать. «Вас без нашего разрешения из госпиталя не выпустят» - ответили мне. Эту фразу я еще много раз слышал, находясь в ГВВ №3. Поняв, что оказался в полном заключении, пришлось лечь на металлическую койку и надеяться на лучшее.
Меня подключили к монитору, дали какие-то таблетки и сказали, чтобы я спал. Мне не спалось, т.к. чувствовал себя плохо. На мои просьбы о помощи мне отвечали: «вас наблюдают». Часов в 9 вечера стала напоминать о себе язвенная болезнь желудка, т.к. я так и не поел еще с 12 утра. Дежурная медсестра сжалилась надо мной и покормила. На душе вроде полегчало, но от наблюдения мне легче не стало, и примерно в 23 час я все же рискнул попросить, чтобы позвали врача. Врач Богомолова оказалась не столь строгой, и назначила мне капельницу, после которой мне стало легче, экстрасистолы практически перестали беспокоить.
Почти всю ночь я не спал, ворочаясь на совершенно неудобной металлической кровати, вспоминая приемное отделение и свои внезапно отнятые права. Очень хотелось курить. Часов в 5 утра я заснул, но уже в 6 часов мне брали кровь из вены на анализ. Заснуть так и не удалось. С надеждой я ждал 11 утра, чтобы попросить перевода в обычную палату.
И наконец-то свершилось: у меня стало больше свободы – я получил столовую ложку, чашку (правда меня предупредили, что в случае утери другой не дадут), а также право ходить в туалет и иногда покурить. В отделении мне выдали теплую пижаму серого цвета, как и остальным заключенным (извините – больным). К обеду мне опять стало хуже, через некоторое время пришла дежурный врач и объяснила мне, что сегодня воскресенье и все нормальные люди отдыхают, а лечить меня будут с понедельника, как положено. После визита врача мне дали выпить какой-то микстуры и сказали спать.
Поскольку приступ от такого лечения у меня не проходил, я спустился вниз, чтобы поискать дежурного администратора. В приемном отделении его не было, мне было душновато и я решил выйти на улицу. Рядом со мной тут же оказался милиционер, который сказал, что здесь «хозяйственная» зона и ходить нельзя. Под «хозяйственной» зоной в ГВВ №3 понимают территорию вокруг спецкорпуса для спецбольных (понятно, о ком идет речь). Милиционер сдал меня дежурной медсестре, которая отвела меня назад в камеру, т.е. палату и пообещала позвать дежурного администратора.
В этот день (2 октября) дежурным администратором оказалась на удивление отзывчивая женщина, она назначила повторную капельницу и сказала, чтобы по всем вопросам я обращался напрямую к ней. После капельницы и дневного сна мне полегчало (правда, инсулина в капельницу влили больше чем надо, и я хорошо пропотел; слышал что инсулиновый шок широко применялся в концлагерях) и вечером я вышел во двор госпиталя, где разрешается находиться заключенным.
Со всех четырех сторон за двором наблюдали милиционеры, а также какие-то специальные устройства, скрытые под серыми чехлами. Часть заключенных общалась с родственниками через металлический забор. Моя подружка каким-то чудом проникла внутрь и я имел возможность прогулки по двору не в одиночку. Вспомнив, что вечером мне нужно будет поесть из-за своей язвы, я хотел сходить в магазин (на территории госпиталя нет даже буфета), однако милиционеры на проходной меня не выпустили. Хорошо, подружка смогла сходить за продуктами и даже зайти обратно.
3 октября, в понедельник, я попросил лечащего врача выписать меня домой, т.к. надо было появиться на работе хотя бы часа на 3 по срочным делам. Она направила меня к заведующему отделением Мкртчьяну В.Р., сказав что внеплановые выписки оформляются только через него. Заведующий отделением объяснил мне, что по указанию главного гражданина-начальника Зинченко, меня на несколько часов выпустить не могут (даже если меня отвезет и привезет назад «скорая помощь»), и что мне в этом случае нужно выписываться окончательно.
Я написал заявление о выписке. Это было в 11 утра. В это время ко мне приехала директор фирмы, где я работаю, чтобы забрать меня. Мкртчьян выразил огромное удивление тем, как мой директор проник на территорию госпиталя, хотя пропуск на нее был выписан еще 1 октября. Выписка была готова где-то в 13 часов, но мне ее не отдали, сказав, что нужно поставить на нее печать. Я ответил, что печать на выписке мне не нужна, попросил ее отдать мне и отпустить домой. Заведующий отделением мне отказал, сказав что еще нужно получить разрешение заместителя главного врача – без него меня не выпустят с территории и что он ничего поделать сам не может. До обеда я слонялся по отделению, т.к. не мог прилечь – постель уже сменили для следующего заключенного. Быстро пообедав (чтобы никто не заметил, так как я уже считался выписанным и есть мне не надо), я спустился в оперативный отдел на 7 этаже, где лежала моя выписка. Там мне ее тоже не отдали, повторив слова заведующего. Поняв, что мое заключение еще не закончилось, я покорно вернулся в палату и лег на свою бывшую кровать с чистым бельем, рассчитывая, что «вышки» мне за это не дадут.
В 16 часов 20 минут мне и моему директору удалось попасть на прием к зам. главврача, мы объяснили ситуацию и попросили ускорить выдачу выписки. Она очень любезно улыбалась, пообещала все сделать как можно быстрее. За 3 дня, став опытным заключенным, я после этого просто опять пошел спать.
Выписку принесли в 17 час. 30 мин., так что спасибо сотрудникам ГВВ №3 – выспаться я успел. Мы вышли через проходную и свободно вздохнув, что весь кошмар уже позади, направились к ожидавшей нас машине скорой помощи для перевозки больных, которую на территорию госпиталя так и не пустили.
Слава, Москва
версия для печати
